Архипелаг Ко Чанг

Часть 2.

Остров был совсем маленький, чуть больше мили в длину. В глубине, среди пальм, виднелась крыша пагоды да еще несколько хижин, еле заметных в буйной тропической зелени.

Жара навалилась такая, что ждать пока спустят лодку, не было никакого желания. Я нырнул с борта и погрузился в бирюзовые воды залива, прозрачные, с бликами солнца на песчаном дне. Якорь лежал, плотно зарывшись в песок, цепь вытянулась почти на всю длину, стайки рыб кружили вокруг корпуса.

Начинался отлив, и пришлось довольно долго грести, чтобы одолеть течение и добраться до песчаной косы, которая с яхты казалась совсем близко. Я даже устал, когда, наконец, выбрался на берег, где сразу пожалел о том, что ничего с собой не взял кроме плавок. В смысле денег.

Чуть правее, в тени наклонных кокосовых пальм расположился под навесом открытый бар, в виде округлой стойки, высоких деревянных пеньков – стульев и пары полок с классическим набором напитков. Но что особенно радовало глаз, так это кран разливного пива, весьма уместный в такую жару. Золотой, изогнутый, с зеленой бляхой «Чанг». За стойкой улыбалась прекрасная тайка цвета шоколада, но в тот момент даже столетняя старуха без передних зубов, показалась бы мне красавицей.

- Черт, - сказал я и улыбнулся как можно шире, - такая жара!

Миндалевидные глаза смотрели на меня, вряд ли понимая намек. Я кивнул на кран, рукой показал, как потянуть рычаг на себя и сел к стойке. Может, мне показалось (они вообще здесь не торопятся), но наливала она вечность. Наконец кружка оказалась у меня в руках, я погрузился в пену с носом, сделал большой глоток и сказал:

- Огромное спасибо, я ваш должник.

- На какой номер записать? – спросила она на английском.

Я хоть и не помнил номера своей каюты, может, их там вообще нет, надо посмотреть, решил, что капитанская в любом случае должна быть номер один и сказал, запишите на первый. Шоколадка исправно записала что-то в маленький блокнот, и я еще раз убедился, что этот мир не так уж плохо устроен.

Сзади, послышались шаги и тяжелое дыхание боцмана, он тоже приплыл вперед десанта и тоже увидел главное. Тут же спохватился, что не взял деньги, но я его успокоил и заказал: «Еще одну большую для моего друга, запишите на меня».

Через пять минут, вытащив лодку на песок, подвалила команда, кто поумней уже в одежде, с кошельками наперевес.

- Почем Чанг? Пора взлохматить судовую кассу, - неслось со всех сторон, но пришлось их остановить.

- Всем пива, дочка! На мой счет.

- Гуляешь, Морган?

- Нет, просто у меня здесь скидки…

Солнце уже клонилось к закату, а уходить не хотелось. Учитывая гостеприимство местного населения, решили остаться здесь до завтра, изучая блюда из крабов, осьминогов и диковинных рыб. Для чистоты эксперимента, запивали все это местным хитом - виски «Меконг», после которого многих срубило, не дав принять горизонтальное положение.

Кто-то успел бухнуться в гамак, заботливо повешенный между двумя пальмами, юнга прилег на теплом песке, где прилив вместо будильника, а остатки команды перевез не пьющий по убеждению матрос – по сути, самый надежный член экипажа.

На утро, осторожный стук по корпусу судна, разбудил тех, кто спал на палубе. Это местные, с трудом изъясняющиеся, рыбаки привезли рыбу и кокосы, которые мы возможно вчера заказали.

- Эй, Морган, они спрашивают «того, кто выше солнца», - перевел матрос.

- К черту! Скажи им, я еще сплю.

- А рыбу?..

- Рыбу прими, отдай боцману, пусть чистит…

- Его нет, он лежит на берегу, на солнцепеке. Еще пару часов и мы его потеряем.

- Так скажи, пусть везут его сюда.

- Они боятся.

- Проклятье, тогда привези его сам, он нам еще понадобится… Что за дьявольщина тут по утрам творится…

Наше плавание в юго-восточном направлении, от острова к острову продолжалось еще пару дней, а потом архипелаг кончился. На оконечности мыса, весь заросший лианами, угадывался единственный в округе маяк и похоже светился только по праздникам. Пограничный пост, состоящий из навеса на сваях и ржавого катера, не подавал признаков жизни. В бинокль удалось разглядеть тряпки цвета хаки развешенные на лафете единственного орудия, развернутого в сторону Камбоджи, да на шесте вместо флюгера, торчал полинявший и отупевший от жары попугай. Чуть дальше, в дымке маячили берега мало понятной республики, к которым нам настоятельно не рекомендовали приближаться. Иначе говоря, за границей последнего опорного пункта на мысе Ко Кут, никто не даст за жизнь вашу и рваной сто батовой бумажки. А когда мы все-таки обогнули мыс, войдя в нейтральные воды, и я собрался связаться с базой по мобильному, связь как это всегда и бывает – пропала. Отрубило и все тут. Да еще туча нарисовалась огромная, на закате, аккурат с подветренной стороны. И ветерок подгонял нас как раз туда, где меньше всего хотелось скоротать вечер, постоянно оглядываясь по сторонам. В маловразумительной лоции укромная бухта, в которой мы вынуждены были схорониться, по непонятным причинам отсутствовала. А вот люди в ней, как оказалось были и жизнь с наступлением темноты там вовсе не замирала.

Ничем не примечательная стоянка оказалась весьма популярной у морского братства. Несколько бараков на сваях, по всему служили перевалочной базой для местных браконьеров и контрабандистов, что промышляли в нейтральных водах пролива, иногда запуская худые желтые руки в чужие сети, а сети на чужую территорию, где рыбы погуще и крабы жирнее. И как только стемнело, их загруженные суда без опознавательных знаков вдруг из ниоткуда появились на фоне только что пустынного океана и стали стекаться в нашу бухту со всех сторон. Бесформенные, обвешанные снастями с включенными прожекторами они напоминали каких-то доисторических чудовищ, усатых каракатиц, спешащих к кормушке, на вечернюю трапезу. С обшарпанных бортов таращились сотни глаз, не понимая, что нужно нашему белому суденышку в их тесном гнезде.

Первые, уже причалившие к настилам на сваях, начали разгружаться. Из распахнутых люков ударил затхлый рыбный запах, загрохотали цепи и при свете фонарей вся добыча посыпалась в контейнеры, мешки, бочки, за исключением отходов, валившихся обратно в море. А над самым главным бараком врубилась музыка и замигали разноцветные лампочки. Хриплый женский голос затянул блюз под кораоке, и в распахнутые двери ржавого ангара повалила ночная смена. Жизнь несуществующего на картах портового дока забурлила, прерываемая шумом драки и пальбой, как и положено в нормальных портовых притонах.

Наконец, уже совсем в сумерках, от дока отчалил то ли понтон, то ли плот из бочек и направился к нам с десятком бойцов на борту. Подойдя на допустимое расстояние, они тормознулись и гортанный голос на ломаном английском разнесся над черной водой:

- Мое имя Сингха, кто вы такие?

Я надел фуражку, привстал и крикнул:

- Меня зовут капитан Морган. Хочешь со мной поговорить?

Наступила тишина. На лодке посовещались, спросили «вы немцы?» и, прокричав что-то вроде приглашения на праздник, поплыли обратно. Вряд ли они нас поняли, так же как и мы их, но от визита благоразумно отказались. Правда, пару раз мы с боцманом все же одевали выходные штаны, но, зацепившись за литровый Джемесон, так и не собрались. Пришлось ужинать на палубе, обсуждая, как еще далеко заведет нас погоня за приключениями.

Всю ночь ревела дискотека. Пол шестого они угомонились, в шесть пришли другие суда, на этот раз с ночной смены и в семь врубили музон и все началось по новой. У ребят не было разницы между днем или ночью, жизнь была разбита по сменам, первая сменяла вторую, и все повторялось. Мы не могли себе этого позволить, и пришлось сниматься с якоря не завтракая, поскольку времени на обратную дорогу почти не осталось.

Капитан Морган.

Владимир Бестугин